Звездный путь Джованни (Яна) Марии Бернардони
Астрономические загадки
Бернардони оставил еще одну наследство — эпистолярную. Она небольшая, всего два письма, от других листов известен только короткие выписки 38 . Но и те сохранены два письма очень важны. Оба они написаны в 1599 г. в Кракове. Первый, от 29 июля, адресован Радзивилл Сиротка и хранится в радзивилловском архивном фонде в Варшаве 39 . Копия оригинала, перевод и комментарии к нему уже печатались в 1998 г. 40 Второе письмо от 1 ноября был направлен математику и астроному Христофору Клавию и хранится в сборе его корреспонденции в Риме 41 . Мы подаем здесь текст этого письма на языке оригинала (из статьи Сальвиучы 42 ) и белорусский перевод (см. Приложение).
В своем комментарии Сальвиучы замечает, что исследователи Бернардони еще не рассматривали это письмо, в то время как специалисты по Клавию уже проводили его детальный анализ 43. Как пишет сама автор, «с листа проявляется тонн эрудита и научная подготовленность Бернардони».
Неизвестно, имела Сальвиучы во время написания своей статьи копию письма Бернардони к Сиротки. Наличие двух эпистолярных оригиналов архитектора позволяет путем перекрестного анализа выяснить некоторые эпизоды и характеристики из его биографии.
Первое, что бросается в глаза при сравнении двух листов — характер почерка. Письмо к Сиротки определяется рвением написания, равенством строк и одинаково выдержанного мижрадовя. Письмо к клаве — торопливый, строки иногда отклоняются от горизонтали, имеют разную плотность между буквами, пропущенные слова вставлены или сверху строки, или на полях. Еще одна особенность сравнения — собственный подпись Бернардони. В письме к Сиротки свои имена и фамилии он начинает с больших букв, а к клавишам — из маленьких, но в обоих случаях подан сокращенный вариант первого имени — «Gio». Последний факт и одинаковость графики каждой отдельной буквы свидетельствуют о том, что оба письма написаны собственной рукой Бернардони, только психическое состояние их автора в момент написания писем был разный. Первый дает нам впечатление спокойствия, равновесия, второй — чувства возбуждения.
Строки текста и перевода письма для удобства пронумерованы в соответствии с оригиналом. Всего в письме 46 строк (кроме первого, обратного, который трудно разобрать по фотокопии, а в распечатке Сальвиучы он опущен). Сначала короткое приветствие и перечень имеющихся в Бернардони книг по математике и астрономии. От 10-й строки до 18-го идет подробный разбор астрономических измерений различными методами, потом три строки (19-21) смущения от результатов этих измерений, строки 22-23 повторяют смысл строк 13-14. Дальше — просьба помочь разобраться в вычислениях и перечень своих астрономических инструментов, от строки 28 — опять просьба помочь, потом подается описание части неба, видимой с его окна, от 35-й строки очередная просьба разобраться в вычислениях.
Основная тема письма — астрономия. Она очень волнует автора, заставляет его повторяться, настаивать. При чтении письма чувствуется крик души человека, оказавшегося в тупиковым положении. Невольно возникает мысль, не была для Бернардони астрономия главным смыслом жизни? После постановки такого вопроса все жизненные события архитектора начали выстраиваться в последовательную систему.
Сначала нам необходимо осознать тогдашнее представление Вселенной. Первое, что приходит на память — древняя гравюра, названная «Сомнение», где человек на окраине земли пробивает головой небесную сферу. Видимо, таким любопытным сумнивцам был и Бернардони. Еще на родине, присматриваясь к небу, он мог услышать удивительное название «Strada di Roma». Так на севере Италии называли Млечный Путь — «Дорога к Риму» 44 . И действительно, в позднюю осеннюю пору там Млечный Путь направлен на Рим. Бернардони появился в «вечный город» 19 января и двинулся к нему, наверное, где-то в октябре или ноябре — от Комо до Рима по современным дорогам 650 км.
Но это только начало его «звездного пути». Знакомство будущего архитектора с математиком Клавием, наверное, произошло здесь, в Риме и закрепилась одной необычной астрономическим явлением. Имеется в виду солнечное затмение 2 июня 1567 г. — как раз тогда, когда Бернардони работал при стройке иль Жэзу, а Клавий был консультантом по расчетам этой стройки. Нетрудно представить впечатление, которое пережил молодой мастер (ему было около 26 лет) при созерцании черного диска, окаймленной прекрасным эллиптических сиянием, слушая при этом объяснения мудрого знатока небесам. Описание затмения известное из письма клавиш до другого знаменитого астронома — Тыха Бардо 45. На основании этого подробного и точного описания современные астрономы сделали вывод, что солнце сжимается, так как при нынешних наблюдениях солнечного затмения замеченной Клавием элипснай короны уже нет 46 .
Вторую небесное явление Бернардони также не мог пропустить, находясь в Сардинии. На этот раз ночное небо украшала большая комета, которая растянулась со своим хвостом от созвездия Стрельца до Козерога. Блеском она превышала Венеру и оставалась видимой с середины ноября 1577 г. до января следующего года 47 .
Однако непосредственное наблюдение необычных космических явлений еще не гарантировала познания Вселенной. Бернардони жил в эпоху рождения новых астрономических понятий. Еще повсеместно царила Геоцентрическая модель солнечной системы Птолемея. Теория Коперника хотя пока и не запрещалось, но ставилась под сомнение. Тихо Барди (1546-1601), знаменитый астроном того времени, под тяжестью такого сомнения создал свою, промежуточную между птолемеевой и коперниковой, систему, которая только запутывают дело. Должны были появиться Кеплер, Галилей и другие, чтобы навести хоть какой-то порядок в «небесном царстве», но это произошло уже после смерти Бернардони.
Что касается определения долготы звезд, о чем так беспокоился Бернардони в своем письме, то подержанные на ту пору приёмы и таблицы расчетов (которых было немало) грешили значительной несовершенством. При астрономических измерениях также большое значение имеет знание точных географических координат места наблюдения. Способ расчета по эклиптике Луны, о котором вспоминает Бернардони, более совершенный, чем другие, но на то время он еще не имел значительного распространения.
После раскрытия астрономических устремлений Бернардони становятся понятными его поведение в Люблине во время отказа взять Кельме в руки. Вероятно, утром, после ночных поисков в небесах, архитектор и казался бодрым. Чтобы окончательно его разбудить, ему приказали идти на подмости и подавать пример другим работникам. Наверное, у него заметили книги по астрономии и сочли их «непрофессиональными», о чем и докладывалось генералу Ордена иезуитов. Однако Бернардони продолжал мужественно защищать свой «небесный мир» от разрушения и повсеместно настаивал, что книги по астрономии и математике приносят ему «molto a caro» [большую пользу].
Есть основания полагать об участии Бернардони как математика и астронома в создании знаменитой «Радзивиловском карты Великого княжества Литовского», опубликованной в 1613 году и актуальной на протяжении двух веков. Конечно утверждение исследователей древней картографии о том, что «в научной подготовке карты принимали участие иезуиты, протектором и благотворителя которых был князь Сиротка» 48 . Наиболее интенсивная подготовка упомянутой карты приходилось на 1596-99 г. 49 . Как раз в 1596 г. Бернардони доложил генералу Ордена о том, что основную работу в Несвиже он закончил и ждет новых назначений. Но выехал архитектор из Несвижа только через три года. Встает вопрос: чем же он тогда занимался, если не архитектурой? Теперь мы знаем, что математика и астрономия были любимыми занятиями Бернардони. И его участие в подготовке знаменитой карты становится почти бесспорной выводом.
Валентин Калнин
Источник тут
Калнін В. Архітэктар Я. М. Бернардоні — прадвеснік барока на Беларусі // Барока ў беларускай культуры і мастацтве. ― Мінск, 1998. С. 124—139.